Личность в истории Минусинска: Матрена Белова

Среди известных личностей, оставивших след в истории Минусинска, Матрёна Семеновна Белова по праву первое место. Драматичная история её жизни не уступает иным сериалам. В ней были и взлёты, и падения: удачное замужество, раннее вдовство, удачная купеческая карьера, зависть  коллег-купцов, смерть детей, большие долги и одиночество в старости.

В архиве г. Минусинска отложился большой пласт документов о купеческой семье Беловых. Помимо официальных документов в фондах Минусинского благочиния и Минусинского окружного суда, сохранилась семейная переписка Беловой с дочерью, судебная переписка. Скрупулезное исследование документов позволило сделать вывод, что насколько удачлива была Белова в торговых делах, настолько же  несчастна в семейной жизни.

Беловы перебрались в Сибирь в начале 1820-х годов. В 1821 г. крестьяне Вязниковской округи Владимирской губернии Савелий и Прокопий Беловы приобрели в Курагинском волостном правлении свидетельства на право торговли на сумму до 6 тыс. руб. каждому[1]. В 1830-е годы они значатся уже вязниковскими купцами.

Старший брат, Савелий Федорович, в Сибири стал золотопромышленником, красноярским купцом (с 1841 г. - 1-й гильдии), в 1847 г. был избран городским головой г. Красноярска[2]. Средний брат, Прокопий Федорович, и младший, Егор Федорович, с семьями поселились в Минусинске.

Первое упоминание  в архивных документах «жительствующего в г. Минусинске» «купецкого брата» Прокопия Белова относится к декабрю 1835 г.[3] Прокопию Федоровичу было 34 года, его «второбрачной» жене Матрене всего лишь 22 года, дочерям 5 лет и 3 года[4].

В 1836 г. Белов значится торгующим вязниковским 3-й гильдии купцом[5]. Лишь только в  ноябре 1839 г. указом Енисейской казенной палаты перечислен в минусинское купечество[6]. Младший брат Егор Федорович Белов, 30 лет, в 1837 г. значится минусинским мещанином[7].

Точную дату рождения Прокопия Федоровича и Матрены Семеновны по документам архива установить не удалось. Из записей о прихожанах Спасской церкви  следует, что Прокопий 1801 г. рождения, а Матрена 1813 г.[8]. А в свидетельстве, заменяющем в то время паспорт, выданном  Минусинским словесным судьей Сафьяновым Матрене Семеновне Беловой в декабре 1871 г. указано, что ей 56 лет, т.е. она 1815 г.[9].

В разных публикациях о Беловых немало исторических неточностей. Прокопий Белов не был купцом 1-й гильдии, он был и умер купцом 2-й гильдии. Матрена Белова по ее заявлению была перечислена в минусинские купцы 1-й гильдии только в 1863 г.[10].

ЦЕРКОВНЫЙ СТАРОСТА. Белов быстро завоевал уважение горожан, приобрел авторитет и вес в купеческой среде. В марте 1842 г. минусинское общество своим приговором избирает в старосты  Спасской церкви  купца 2-й гильдии Прокопия Федоровича Белова. Белов пытался отказаться от этой должности, объясняя частыми разъездами по торговым делам и невозможностью исполнять обязанности старосты. Но общество настояло на своем, и Прокопий Белов был избран старостой[11]. Будучи избранным, Белов жертвовал церкви предметы церковной утвари[12]. Пробыл в этой должности он три года.

СЕМЬЯ. Прокопий Белов был женат дважды. Еще в г. Вязники в апреле 1831 г. у Прокопия Федоровича и его первой жены Акулины Ивановны родилась дочь Александра[13]. Акулина Ивановна вскоре умерла, возможно, при родах. В 1832 г. Белов женился на Матрене Семеновне.  В августе 1833 г. там же в Вязниках  у них родилась дочь  Елизавета[14]. Сын Александр родился уже в Минусинске 24 июля 1837 г., крещен был в Спасской церкви[15].

Умер Прокопий Федорович в августе 1848 г.[16]. Было ему всего 47 лет. Как пишет В.А. Ватин: «умер Белов, возвращаясь с Нижегородской ярмарки. Словесный суд, назначая опеку над детьми покойного, пишет  вдове: «Лишиться для вас достойного мужа, а городу Минусинску почетнейшего гражданина потеря очень значительная»[17]. По метрическим записям  Минусинской Спасской церкви сведений о его смерти не найдено[18].

В январе 1848 г.  дочь Белова, 17-летняя Александра, вышла замуж за красноярского 1-гильдии купеческого сына Павла Петровича Шипилина, 27 лет[19]. Венчание состоялось в Минусинской Спасской церкви. Шипилины - из саратовских купцов. Отец Павла Шипилина, Петр Васильевич, в 1837 г. значился минусинским купцом 3-й гильдии[20], позже стал красноярским купцом 1-й гильдии, золотопромышленником. Составленный старшим Шипилиным капитал, после смерти отца был быстро растрачен Павлом.

В  семье Александры и  Павла Шипилиных родились трое детей. Александра Прокопьевна умерла в Красноярске 20 июня 1863 г., в отсутствие мужа, на руках сестры Елизаветы и зятя. Её прощальные слова: «Прощай, не оставь моих ребятишек». Осиротевшим детям было: Иннокентию – 15, Марии – 14, Петру – 9 лет. Позже Мария вышла замуж за минусинского исправника Лавровского[21].

После смерти жены Павел Петрович, став опекуном своих детей, начал требовать долю из наследства брата жены Александра. Из письма Беловой дочери Елизавете: «Павел Петрович послал  просьбу в окружной суд… он отличился на славу он кажется не подумал что поступает бессовестно ссылаеца что его заставил  это сделать сиротский суд, ему удалось прожить капитал братьев. Именем Сашеньки теперь добирается до меня. А вслед за просьбой отпустил ко мне погостить Кешу и Володю. Я была им очень рада, они славные мальчики. Гостили  с небольшим неделю, 14 числа я их проводила какое следует белье и платье которые были в чемодане отдала им. Дети не виновны, они ведь не учили отца»[22].

В июне 1850 г. дочь Елизавета, 17 лет, вышла замуж титулярного советника Енисейского губернского правления Константина Ивановича Баженова, 32-х лет[23]. (Баженов был года на три младше своей тещи!). В Красноярске у Баженовых родились три дочери Юлия, Елена и Елизавета[24]. Баженовы жили преимущественно в Красноярске, но часто бывали в С-Петербурге, куда для получения образования отправили своих дочерей.

Елизавета Прокопьевна долго болела, не раз выезжала для лечения на Пятигорские минеральные воды.  Умерла она в Минусинске, в доме матери, и на ее руках, 13 ноября 1869 г.  Дочерям было 18, 17 и 10 лет. Дочь Юля вышла замуж за сына сенатора, штабс-капитана гвардии финляндского полка Константина Маслова, и жила в С.-Петербурге. Самая младшая, Елизавета,  воспитывалась в Елизаветинском училище там же в С.-Петербурге[25].

Интересна судьба средней дочери - Елены Константиновны, любимой внучки Беловой. В 1872 г., накануне своего 20-летия, она вышла замуж за минусинского городового врача Александра Васильевича Малинина, 38 лет[26]. А два месяца спустя на её руках умерла Матрена Семеновна Белова.

И в дальнейшем почти всю свою жизнь Елена Константиновна прожила в Минусинске. В семье Малининых детей не было. И всю свою энергию Елена Константиновна отдавала общественной жизни: она долгие годы была попечительницей женской прогимназии, открытой в 1880 г. Из-за ухудшения здоровья А.В. Малинина и его желания уехать на родину, в 1886 г. Малинины покинули Минусинск, переехали в Пензу. В 1898 г. Александр Васильевич умер.

Тремя годами ранее  в Минусинске у Н. М. Мартьянова умерла жена Аполлинария. На попечении Мартьянова, уже тогда больного, осталось четверо детей – от двух до шести лет. Елена Константиновна приняла  приглашение Мартьянова и приехала в Минусинск. А 31 августа 1901 г.  в Троицкой церкви состоялось их венчание. Вместе супруги  прожили лишь три года. Николай Михайлович умер 30 ноября 1904 г. «В тяжелую пору жизни Николая Михайловича, последовавшею со смертью жены Аполлинарии Александровны, когда его здоровье  уже было надорвано и он носил в зародыше болезнь, которая свела его впоследствии в могилу, Елена Константиновна приняла фамилию Мартьянова и сделалась ангелом-хранителем его детей»[27].

Умерла Е. К. Мартьянова 5 сентября 1917 г. (ст.ст.) от воспаления легких, в возрасте 65 лет[28]. На экстренном заседании городской думы было постановлено учредить при женской гимназии именную стипендию, а также вывесить портреты Елены Константиновны в гимназии, городской Думе и Мартьяновском приюте, созданном по ее инициативе. Похоронена Елена Константиновна рядом с Н. М. Мартьяновым[29].

Младший сын Беловых, Александр, родился в Минусинске в 1837 г. После смерти отца старшие сестры вскоре вышли замуж, уехали из Минусинска. И Александр, которому было 11-12 лет, остался при матери самым любимым чадом.

Всё так хорошо начиналось. Александр, с юных лет вращаясь в кругу купцов и золотопромышленников,  будучи главным отцовским наследником, вел торговые  и промышленные  дела вначале с матерью. Белова готовила его в свои преемники. В 1855 г. она дала 18-летнему Александру доверенность «на право торговли и разные купеческие обороты от ее имени»[30]. В 1865 г. - доверенность сыну, «состоящему в одном со мной капитале полную мочь мою даю и верю, на мое хозяйское, Матрены Беловой, имя и счет во всех ярмарках, равно и  городах и округах Минусинского и Ачинского торговать, внутренние и заморские товары покупать и продавать»[31].

Такая полная уверенность Беловой в сыне, возможно и подававшем надежды, привела  впоследствии Матрену Семеновну к полному разочарованию и краху. «У Беловой был сын, дельный и приятный молодой человек, но в 1865 г. обнаружилось, что он, под влиянием своей доверчивости и предательства приятелей, попал в картежный проигрыш более 100 тыс. руб.  Явилось много неоплаченных векселей»[32].

В 1865 г., Александр, отправившись за товаром на Ирбитскую ярмарку, набрав товаров, выдал вексель на закупленные товары, с обещанием расплатиться, но, не расплатившись, уехал[33]. У Туринского купца Ворсина Белов взял 12 тыс. руб. наличными, выдав на них вексель. «Белов, человек молодой и мягкий на увлечения, проиграл в карты  более 100 тыс. руб. и находился в стеснительном положении, передал свое право на Ивановский прииск  по р. Б. Кызасу, без ведома матери, оставив  себе  только 1/10 пая», подарив Гусеву 1/10 пая и передав остальные паи Кузнецову. Впоследствии сделку Белова с Кузнецовым признали недействительной[34].

Из письма Беловой зятю Баженову, январь 1867 г.: «тяжело мне просить вас, да и других, просить милости, чтобы снабдили меня деньгами или подождали, тогда бы поверили моему горю, а всё через сына, он навлек на меня такую  неприятность, вот 2 года плачу за него долги и развязаться не могу, если бы я не посылала за него картежных долгов, у нас бы в ярмарку  достало рассчитаться с банком… да вот горе нам, многие должники не заплатили, которых мы считали верными деньгами, вот, например, Гусев слишком недоплатил 2 тыс., и прочие тоже отзываются неимением денег, да к тому же недовыручили до 5 тыс. руб, потому что товары  не пришли вовремя…»[35].

Долги, и не только карточные, стали причиной самоубийства Александра; в 1868 г. он застрелился в Липецке.

ТОРГОВЛЯ. В Минусинске торговля Беловых начиналась с лавок, в которых торговали приказчики.  Торговал Белов и мясом, и тканями,  и канцелярскими товарами. В документах Минусинского окружного суда 1830-1840-х гг. имеются документы о регулярном приобретении в лавке Белова для нужд суда канцелярских товаров и сургуча.

Велась Беловыми торговля и в Минусинском округе. Магазины были в селах Таштып, Бея, Каратуз, которыми управляли приказчики. Для торговли в с. Малая Минуса Белова в 1850 г.  приобрела дом у крестьянина Алексеева[36]. Беловы выезжали за товаром на Нижегородскую, Ирбитскую, Макарьевскую ярмарки.

После смерти купца Белова его наследникам осталось в наследство 94345 руб.[37] Помимо   недвижимого имущества, экипажей, мебели было: товаров – на сумму в 80 тыс. руб., долгов по векселям и кредитам – 62 тыс. руб.[38].

После смерти мужа Матрена Семеновна осталась вдовой с тремя детьми. Было ей 33-35 лет. Она могла бы растранжирить то, что оставил муж. Но, судя по всему, она была женщиной жесткой, хваткой. Она сумела распорядиться  доставшимся наследством, продолжать вести торговые дела. В. А. Ватин приводит слова Л. Шварца, посетившего город в 1858 г.: «В самом деле, только 2 или 3 минусинских купца производят значительный оборот. Гораздо богаче всех здесь купеческая вдова Б., мне говорили, что годовой торговый оборот доходит у нее до 40 тыс. руб., ей же принадлежит единственный во всем городе  каменный дом. Огромные цены ее товаров, не понижаемые конкуренцией, доказывают, что она забрала в свои руки всю мелочную торговлю в Минусинске»[39].

К 1860 г. у Беловой в течение года приходило «товаров до 70 возов, тяжести до 1400 пудов, на сумму до 50 тыс. рублей серебром». На 1862 г. купцов 1-й гильдии в Минусинске не было, по 2-й гильдии – 9, по 3-й гильдии - 62[40].

С ярмарок привозили товары как для продажи, так и для семьи. На Нижегородской ярмарке  в 1861 г. для дома Беловой были закуплены: тарелки, жаровня для кофе, корзины для бутылок, стаканов, салата, варки яиц, для фруктов, совок для углей, сито для бульона, подставки,  кофейник,  грелка для кушанья, шарлотница, кастрюли и формочки эмалированные, кастрюли для рыбы,  кастрюля паровая, конфорка спиртовая,  блюда овальные и круглые, сковорода для блинов,  кастрюля для жаркого, дуршлаг, терки, кувшин для молока,  подсвечники. Всего 83 предмета на 94 руб. серебром. А для продажи были куплены: платки ковровые, теневые, клетчатые[41].

В 1870 г., при ревизии товаров в магазине, были учтены: рижский бальзам, ром, лафит, херес, портвейн, мадера, токайское, шампанское, пиво, эль, наливки, сигары 13 сортов. Вина Белова получала из С-Петербурга от братьев Елисеевых[42].

В магазине товары продавали в том числе в кредит как состоятельным горожанам, так и простым рабочим. Так, в 1870 г. в счете рабочему Луке Сергееву значатся: платок бумажный, конфеты,  гребенка гуттаперчевая, аршин ситца, кольцо золотое (за 15 руб.!), аршин бархату, 2/10 ведра наливки, сухари, икра паюсная, стакан и чашка чайные, фунт сахару[43].

Приказчиками у Беловой служили местные крестьяне  и  минусинские мещане. Претензии между ними  были обоюдные: Белова обвиняла их в воровстве и плохом учете, они - в невыплате жалования. Иван Федорович Егорычев прослужил  приказчиком у Беловой тринадцать лет. Сохранились письма и счета Егорычева с описанием претензий о незаслуженном удержании  с его жалования денег. А Белова в письмах дочери писала: «Егорычев спился с круга с приездом с ярмарки и недели 4 не был трезвой»[44]. «Егорычев уволен окончательно, он оказался большим негодяем… все путние бумаги вытащил»[45]. В 1850-1860-е гг. Белова и сама выезжала закупать товары. В 1865 г. она ездила на Макарьевскую ярмарку в Нижний Новгород[46]. Она контролировала всю торговлю в своих магазинах. Но потом всё изменилось. «Сама Белова торговлей не занималась, что делалось в магазине и за прилавками не знала, иногда заглядывала в магазин… после смерти сына, по болезненному ее положению,  не существовало уже никакого контроля над торговлей и она всё более погружалась в мутную воду»[47].

ЗОЛОТОПРОМЫШЛЕННОСТЬ. Золотодобычей начинал заниматься еще Прокопий Федорович. Позже его дело продолжали и Матрена Семеновна, и Александр Прокопьевич.   Прииски располагались в Минусинском округе: по р. Сейбе, р. Абакан, р. Андрик, р. Кызасу. В 1860 г. Белова выдала сыну доверенность на разработку золотых приисков[48]. Теща купца Гусева, купчиха М. А. Ильина, 1861 г., также доверила Александру Белову «поиск и добычу золотосодержащих россыпей в Восточной Сибири»[49]. В 1866 г. сам Александр выдал доверенность купцу И. Г. Гусеву на поиск и разработку золотосодержащих россыпей по р. Б. Кызасу[50]. Белова вела совместные дела в компании с купцами И.Г. Гусевым, П.И. Кузнецовым[51].

С Петром Ивановичем Кузнецовым у Беловой были особые отношения. Из писем Беловой родным рисуется не радостная картина. С одной стороны – они компаньоны, с другой  стороны – некоторое пренебрежение со стороны Кузнецова: будучи в С-Петербурге, обещал заплатить – не заплатил, обещал занять - не дал[52]. Из письма дочери, декабрь 1868 г.: «У нас опять денег на оплату долгов недостаточно. Я хотела просить у П.И. Кузнецова ведь он обесчался помочь мне и теперь я полагала что он в этой просьбе не откажет…он  приезжал сюда ненадолго был у меня впрочем говорил что проживет здесь до глубокой осени, но прожил не более недели уехал в Красноярск…Петр Иванович забыл как мои билеты таскал по закладам и 2 года кормили его ему на базар послать было не с чем, деньгами и всем снабжали его и всегда я хотела напомнить ему»[53].

ДОМА. В Минусинске у Беловых было несколько домов. По приезде они жили на съемной квартире. Из архивных документов следует, что первые приобретаемые по приезду в Минусинск дома были оформлены на Матрену Семеновну. Позже два дома были куплены на имя  Прокопия Федоровича.  В 1844 г. Белов купил деревянный дом  по Барнаульской улице у подпоручицы Красиковой, на один квартал дальше по улице. В октябре 1847 г. купец Белов купил у крестьянина Гончарова деревянный дом по Большой улице за 1 тыс. руб. серебром[54].

После смерти Прокопия Белова в учрежденную опеку поступило недвижимое имущество: «1-этажный деревянный дом по ул. Барнаульской, из 5 комнат с 12 окнами, 1-этажный деревянный  дом по ул. Большой; 1-этажный деревянный дом в 7 комнат с 15 окнами».  Примечание: «Пожертвован покойным Беловым под  приходское училище, по неоткрытию училища остается несданным». Приходское училище было открыто в 1850 г. , уже после смерти купца Белова. Находилось оно в начале современной улицы Комсомольской[55]. Здание, частично перестроенное, сохранилось по адресу: ул. Комсомольская, 2.

В 1849 г. Белова просить разрешения продать принадлежащий малолетнему наследнику Александру дом, приобретенный отцом, по ул. Барнаульской. В мае 1851 г. купец 3-й гильдии Иван Тимофеевич Масленников покупает этот дом с публичного торга за 700 руб. серебром. А в  январе 1852 г. он продаёт этот дом Беловой уже за 300 руб. серебром[56]. В сентябре 1861 г.  Белова продает этот дом уже по Полицейской улице (улица сменила название) купчихе Юргановой за 300 руб. В соседях  слева был купец Никифор Зайцев. (Дом Зайцева сохранился до сих пор, ул. Ленина, 93). Т. е., дом купца Белова был в районе современной спортплощадки. В купчей при продаже дома было отмечено, что Белова грамотная, Юрганова – неграмотная, и за нее расписывался доверенный[57].

А какова же история знаменитого дома Беловой? В феврале 1837 г. «3-й гильдии купецкая жена» М.С. Белова купила у крестьянина Александра Жибинова дом по Барнаульской улице за 1 тыс. руб.[58] В 1842 г.  Белова купила соседний  участок слева у мещанина Шикина[59]. В 1852 г. к своей усадьбе  на Соборной площади  Белова прикупила еще один соседний участок слева - у  чиновника Метельского. В купчей указано: «слева от него - здание полицейской управы»[60] (угловое). На объединенном участке Белова и выстроила двухэтажный каменный дом.

Точная дата завершения строительства дома  по документам архива не установлена. Из архивных документов следует, что еще в декабре 1851 г. Белова, «располагая возвести каменные строения» на принадлежащей  ей земле, дала доверенность зятю, красноярскому 1-й гильдии купцу Павлу Шипилину, на составление «плана и фасада этим строениям»[61].

Сложилась такая трактовка событий, что дом Белова выстроила после случившегося пожара. Пожар действительно был.  Из письма Беловой дочери от 15 февраля 1854 г.: «… я всё еще горюю о случившемся несчастье… я думаю это случилось от злых людей, в печах я нисколько не сомневаюсь, они устроены были прочно, огонь был усмотрен внутри, и вслед за тем  вспыхнула стена с улицы к отцу Алексею. Товары из двух лавок Господь помог выбросить,  в третьей всё погибло, да и из вынесенных товаров очень много не достает,  это уже расхищено злыми людьми, я думаю, убытку будет более 25 тыс. руб. серебром кроме дома. За грехи Господь посылает мне такие страшные испытания… я страшно перепугалась, как услышала, что горит мой дом, тотчас побежала туда и старалась, чтобы спасти уже те вещи, которые были выброшены на произвол судьбы, домой пошла тогда, когда уже присутствие мое было бесполезно… не только я, но и жители Минусинска долго еще не забудут  этого ужасного происшествия.  Теперь мы перебрались на  общественные лавки, куда пустили нас на 1 месяц…».

Но на «сочиненной в 1853 г.» карте города дом Беловой уже отмечен как каменное здание (возможно, и недостроенное)[62].

Из   переписки Баженова: «Александр, для которого она строила каменный дом с блестящей обстановкой»[63].  В доме Беловой останавливались все важные чиновные особы, посещавшие Минусинск[64]. Выстроив каменный дом, Белова ежегодно страховала  его от огня. Так в 1870 г. дом был оценен в 27 тыс. руб. , а сумма годовой страховки составила 3500 руб.

Современная  планировка квартала с домом Беловой сильно отличается от той, что была полтора века назад. Улица Гостинодворская (ныне ул. Мартьянова), начиная от протоки, пролегала чуть восточнее, параллельно современной ул. Кравченко. И усадьба Беловой была большей по площади, чем современная усадьба по ул. Ленина, 75.

Улица Барнаульская позже была переименована в Полицейскую, затем Старополицейскую.   После смерти Беловой городская дума приняла решение о переименовании улицы в Беловскую.  Хотя еще при жизни Беловой в документах о купле-продаже домов 1867 г. упоминается улица Беловская.

В декабре 1837 г. дом справа от Беловой купил купец Малов. Ещё при жизни  купца Белова, в 1844 г., возник конфликт Беловых с соседом Маловым, который обвинял Белову в захвате земли, сносе его  забора. На что Прокопий Федорович заявил, что дом принадлежит его жене, и земля была  размежевана с дозволения полиции[65]. Малов дает Беловой нелестную характеристику: «Прокопий Белов мне до сего душевно сознавался не в силах управлять своею женою по её характеру. По сему должно полагать находился по необходимости под распоряжением Матрены Семеновны»[66].

Более дружеские отношения у Беловой были со священником Серебренниковым, чей дом  находился на углу, там, где ныне расположен первый корпус музея. «Отец Иоанн Серебренников жил близко – визави, почти из окна в окно с домом Беловой. Сестра Серебренникова и дочь часто бывали у Беловой. Отец Иоанн по соседству часто навещал нас. Он имел переписку к присоединению Беловой к православию от единоверческой церкви, при которой она лично, не передавая  обрядов своих детям и внукам, решилась остаться, следуя своим предкам»[67]. Уже после переезда Серебренникова в Канск, в 1883 г. его дом купила Минусинская городская управа[68].

Свой изысканный дом Белова, пытаясь выбраться из долгов, еще при жизни, в 1870 г., заложила  вдове подполковника Каменщиковой из Красноярска сроком на 1 год, заняв у последней 12095 руб. В сентябре 1871 г. она просит об отсрочке платежа на полгода[69]. Уже после смерти Беловой наследники Каменщиковой требовали «распорядиться имуществом Беловой за истечением срока закладной»[70].

В 1873 г. Малинин и Баженов через купца Гусева оплатили 6 тыс. руб. в счет уплаты за дом Беловой, стоящий в залоге у наследников вдовы подполковника Каменщиковой.[71]

ОДИНОЧЕСТВО и СМЕРТЬ БЕЛОВОЙ. Во всех письмах Беловой ласковые обращения и  к дочери, и к падчерице: Линочка (Елизавета), Сашенька. В письмах Беловой дочери Елизавете и зятю сквозит ее одиночество: «милые деточки», «Посылаю Вам мое благословение и целую всех без счета. Искренне любящая вас мать», «Прощайте, не забывайте искренне любящую Вас мать». Из письма дочери Елизавете о непутевом сыне Александре, январь 1866 г. :

«Время проводите не скучно у вас теперь гость, который уже наверное в оправдание свое крестица и божица что не играет в карты и на проклятом бельярде это уже вошло ему в привычку лгать и клеветать и то что он не смеется ездить ко мне»[72].

Из письма, октябрь 1868 г.: «если можно приехать, приезжайте Бога ради зимою, не бросайте  свою горькую мать, ведь я такая одинокая как «липецкая могилка», хоша у меня и бывают мои знакомые, но они все чужие и не могут заменить вас, да и я не могу высказать всего моего горя, с потерею милого Саши лишилась здоровья и памяти… мне легче было бы если бы это несчастье случилось дома, всё же бы я знала и видела его последние минуты, а теперь всего лишена, развеялись мои милые по белу свету, одни в Казани,  вторые – в Красноярске, третий в несчастном Липецке. Бог привел на ваших руках умереть сестре и брату. Приезжайте же схоронить и меня, горькую мать»[73].

Из письма дочери, декабрь 1868 г.: «целую без счета любящая вас мать уж не знаю как прочтете мое послание пишу в 8 часов вечера днем было некогда да и к тому же мешают слезы»[74].

Из письма дочери от 29 января 1869 г.: «16 числа было полгода как милый Саша лежит в сырой земле… не могу  выразить  своего моего горя и как болит моя душа… более не могу писать  оставляю до другой почты. 29 января начинаю писать  снова, скажу вам милые мои если бы было можно  улететь  к вам и поцеловать вас  также взглянуть на вековечный дом милого Саши уже верно  угодно было  всевышнему за грехи  мои наказать меня…. Целую Вас без счета… я часто хвораю меня мучит кашель я после получения горькой телеграммы нигде не бывала кроме кладбища то бывала раз десять навещала мою крестницу и выплакивала  свое горе.  Все дни у меня были хлопоты,  приготовляли квартиру для нового губернатора, я не могла отговориться приняла на себя все хлопоты… теперь уже 9 часов вечера я только что кончила письмо писала его долго потому что плохо вижу  делаюсь совсем слепая старуха»[75].

Часто письма писали под ее диктовку приказчики. Причиной тому была болезнь правой руки[76]. Последние  пять лет жизни Беловой были постоянные  думы о сыне, о долгах, их погашении. «По торговым книгам свидетельствуется, что дела Беловой поддерживались кредитом, доходившим до такой крайности, что здесь, на месте,  доверие  к ней сделалось шатким и в займах из частных рук случалось затруднение, особенно когда компаньон ее Кузнецов еще больше ослабил  доверие предоставлением векселей к протесту и общественный банк отказал в выдаче ссуд без поручительства, которого ранее от нее не требовалось... страшась мнения коммерческого мира об упадке состояния старалась сохранять внешнюю обстановку, и только по болезни, прекратила свои выезды, закрыла у себя двери для съездов к ней в праздничные дни и не давала уже вечеров и балов ни в своем скромном помещении, ни в обширном каменном доме, который после того в глазах горожан пользовался славою воображаемого богатства по блеску одних иллюминаций в высокоторжественные царские праздники»[77].

Белова считала унижением искать поручительство за себя. Привычка «держать марку» оставалась всё равно. Даже тогда, когда торговля давала небольшую выручку, привычки шиковать оставались: «например: ежедневная рассыпка по двору 2 пудов овса для голубей не прекращалась, хотя в неурожайные годы это стоило до 700 руб. серебром в год»[78]. Баженову и Малинину иногда удавалось убедить ее взять некую сумму.

Последние два года жизни для Беловой были тяжелыми: все трое детей умерли. Внуки были далеко. При ней оставались только внучка Елена Константиновна, вышедшая замуж за доктора Малинина, и зять Константин Иванович Баженов. Он, вернувшись в Минусинск после смерти жены в ноябре 1869 г., постоянно жил  в доме Беловой. Сама она тяжело болела. «Болезнь ее состояла в раке, которым была поражена вся левая  сторона рта и челюсти»[79]. Еще у нее была болезнь правой руки. Из-за чего она большей частью подписывала в бумагах только имя и фамилию[80].

Умерла Матрена Семеновна 12 апреля 1872 г. в возрасте 56 лет, оставив после себя домашнее завещание, вызвавшее в последующем многолетние судебные тяжбы[81].

Споры были по поводу того, в каком состоянии находилась Белова при составлении завещания, кто писал это завещание и кто свидетельствовал. Под диктовку Беловой писал завещание коллежский асессор Шашин, заверял губернский секретарь Протодьяконов при свидетелях: надворном советнике Турове, протоиерее Иоанне Серебренникове, акцизном надзирателе Покровском и Баженове, назначенном ею душеприказчиком.

Из завещания Беловой: «… о своем благоприобретенном имуществе, из которого недвижимое состоит в каменном и деревянном домах, с землею и строениями, а движимое – в Святых иконах, мебели, экипажах, лошадях, в разной посуде и прочем, а также в долгах, мне следующих, в участии по золотопромышленности, в товарах и виноторговле,  находящейся при доме моем в г. Минусинске, в с. Таштыпском,  но вместе с тем состоят и на мне долги по документам, разновременно выданным мною и моими доверенными. … когда долги мои будут уплачены, то все, что осталось из моего имущества, исключая салопа моего на собольем меху,  разделить на 9 равных частей ; их них 4 части предоставляю внучкам моим, дочерям покойной родной дочери моей Елизаветы Прокопьевны Баженовой, а именно: жене капитана  Константина Маслова, жене лекаря надворной советнице Елене Константиновне Малининой, и малолетней девице, Елизавете Константиновне Баженовой, воспитывающейся ныне в С-Петербурге в Елизаветинском училище, всем по ровной части, а Елизавете  особо – салоп на собольем меху…»[82].

Завещание Беловой долго не утверждалось; затем не вступало в силу по причине  неопределенного размера наследства... Страсти кипели такие, что не описать. Коллежского асессора Шашина дважды арестовывали, содержали в местном остроге. Зятя Баженова  арестовывал «отряд солдат, вооруженных  ружьями с примкнутыми штыками». «В доме, при особом флигеле, существовал особый пост, от которого часовые днем и ночью под ружьями со штыками посменно ходили пред окнами вне дома, а по два солдата и более с тесаками» стояли у дверей Баженова. Всё время двухнедельного домашнего  ареста Баженова «От придверной стражи всегда отделялся внутрь моих комнат часовой по пятам прислуги, входившей ко мне для уборки комнат, для подачи чая, обеда, а также присутствовала стража и тогда, когда я принимал ванны, ... всякие свидания со мной запрещались, а если дозволялись свидания с дочерью и зятем, то в сопровождении надзирателя»[83].

Одни свидетели из слуг показывали, что она была «в бреду и беспамятстве», другие говорили, «что при чтении ей завещания находилась в здравом уме и твердой памяти и что она просила похоронить  и помянуть по обряду христианскому»[84]. Просьба об этом объясняется тем, что  в 1855 г. Белова «уже 5 лет не была у исповеди и Св. причастия, «совратилась» из православия в раскол, и ей не может быть выдано свидетельство о принадлежности к православной церкви для получения купеческого капитала».[85]

Душеприказчиком для продолжения или ликвидации торговли и уплаты лежащих на ней долгов был назначен зять–вдовец Константин Иванович Баженов. Прямыми наследниками Беловой были ее родные внучки – дети дочери Елизаветы. Но Баженов посчитал, что имущество должно быть разделено поровну с детьми падчерицы. Последними слова умирающей Беловой были: «Заплатите деньги. Они меня и Сашу замучают на том свете».[86] Другой зять-вдовец Павел Шипилин (муж умершей падчерицы) предъявил свои права на наследство как опекун своих детей, обвиняя Баженова в сокрытии наследства.

По обоюдным жалобам назначалось следствие, поддерживавшее то одну, то другую сторону. Из   переписки Баженова с судебными инстанциями можно почерпнуть  много интересного. Причиной бурной деятельности Шипилина было ожидание, что после Беловой должны остаться миллионы и драгоценности в бриллиантах и изумрудах. Баженов пишет: «Шипилин, расточивший имущество отца, жены, детей, братьев и племянника, осужденный судом и  Сенатом преследовал покойную тещу при жизни ее корыстолюбивыми изветами». По заявлению Шипилина были открыта опека, затем конкурсное производство. После назначения губернским правлением опеки по делам над имуществом Беловой, опекунами были назначены  Баженов, Шипилин и доктор Малинин. Разница между назначенными опекунским, а затем конкурсным управлением: первое действовало в интересах опекуна Шипилина, конкурсное же было озадачено развитием торговли, продаже товаров и выплате долгов кредиторам. В числе кредиторов были торговые дома Стахеевых, Морозовых, Елисеевых.

Используя своего зятя, минусинского исправника Лавровского, Шипилин добился ареста и заключения в острог тех, кто присутствовал при подписании завещания. Были проведены обыски и в квартире Баженова, и в доме Малинина[87].

В основе судебных тяжб были притязания Шипилина на то, чтобы  наследственную долю его детей, «малолетних наследников», выплатили до погашения долгов Беловой основным кредиторам. Хотя  сыновьям Шипилина было 18 и 24 года, а дочь была замужем.  В то же время младшей дочери Баженова было  всего 13 лет.  Зятья  обвиняли друг друга в отказе от уплаты долгов покойной.

У Баженова было описано всё имущество,  в том числе и его покойной жены, привезенное из С-Петербурга, включая  носильные вещи. Взаимные претензии доходила до того, что   даже носимый Баженовым мундир записывали как принадлежащий Беловой. Вещи, привезенные  тремя годами ранее дочерью Елизаветой из С-Петербурга,  тоже  были внесены в список на изъятие. Покушались  и на драгоценности, подаренные  Беловой дочери на свадьбу еще в 1850 г., несмотря на предъявленные Баженовым счета на приданое. Из показаний Баженова: «Накануне нашей свадьбы за женой получено только вещественного приданого на 61821 руб.89 коп., в т. ч. серебра  на 7605 руб. 22 коп., да вещей и золота с драгоценностями – бриллиантовыми, изумрудными, и др. камнями и жемчугу на 20297 руб. Кроме  сего было же что-нибудь и у меня, когда я женился»[88]. Под сомнением были и вещи, и драгоценности, еще при жизни подаренные внучкам. Из-за интриг Шипилина и его связей  в губернии, Баженов был признан незаконным распорядителем.

Хотя Баженов был не бедным человеком. Он 15 лет прослужил советником в губернском правлении, был директором Красноярского детского приюта, избран сотрудником Императорского Вольного экономического общества был награжден орденами Св. Анны и Св. Владимира, знаком отличия о беспорочной службе[89].

Пока шли судебные разбирательства, торговые дела окончательно пришли в упадок. Кредиторы, не видя платежей, подавали иски на взыскание долгов. Старые и залежавшиеся товары в магазинах уценивались: числившиеся ранее товары на 33 тыс. руб.,  были оценены экспертами в 17 тыс. Товаров в  магазине в с. Таштыпском было на 9100 руб. К июню 1872 г. состояло товаров и долгов за товары на 77 тыс. руб., в т. ч. долгов разных лиц за приобретенные товары почти на 20 тыс. руб. В списке кредиторов Беловой – около 40 фамилий, её долг составлял 69,5 тыс.  руб., без процентов.

Всё время, до продажи дома, усадьба находилась под охраной  двух караульных – снаружи магазина и во дворе дома. Распродавались  не только товары из магазина, но и личные вещи  Беловой. Для  продажи вин был устроен отдельный аукцион. На покрытие долгов было учтено и имущество в доме,  оцененное в 13200 руб.; в списке отмечено, что не внесены клюка и банный таз!!!.

Список продаваемых с аукциона домашних вещей поражает: не только кареты, сани, ткани, шубы, платки, галстуки, шляпки, обувь, зонтики, чулки, чернильницы, графины, но и негодный насос, разбитый термометр, дверные ручки и скобы и т.п.[90] .

Пока шло следствие, оба зятя жили в доме Беловой. Баженов – как проживавший здесь еще при жизни тещи, а Шипилин останавливался здесь во время частых наездов, хотя в Минусинске  жила его дочь. Они пользовались как имуществом, так и товарами из магазина, услугами повара, горничных.

Из показаний Баженова: «помещались мы (с женой Елизаветой) отдельно – Белова в деревянном доме, а мы – в каменном доме, на одном дворе, но в хозяйстве не было особых расчетов. А как она не любила поварских приготовлений, то на нашей кухне при поваре и для комнатного буфета отдано было нам в полное и бесповоротное распоряжение всё то,  чего не доставало в привезенном сюда из Красноярска. С предоставлением пользоваться, на хозяйском праве, библиотекой,  посудой на случай приема гостей, мебелью, коврами и проч.»[91].

Оно и понятно: дочь с зятем приехали к матери, которая долго уговаривала их в письмах переехать к ней, не бросать её одну.

Зятья ненадолго пережили Белову. Спустя несколько месяцев умер Павел Шипилин, а в августе 1874 г. умер Константин Баженов. Первому было 51 год, второму -  57 лет[92].

В августе 1876 г. было заявлено о продаже дома Беловой. Каменный особняк с землею был оценен в 15 тыс. руб. Из описания дома: «стены фундамента в 3,5 кирпича, стены 1-го этажа, наружные и внутренние – в 3 кирпича., второго этажа – в 2,5 кирпича наружные, внутренние – в 2 кирпича. На 2 этаже было 10 комнат , оклеенных обоями разных цветов. В доме было 49 окон, 45 дверей». На 1 этаже – магазин, рейнсковый погреб, кладовая[93].

На усадьбе кроме него был 2-х-этажный деревянный дом с деревянным флигелем, оцененный в 1 тыс. руб. Помимо жилых строений, были: курятник, сарай, конюшня, амбары, 2 бани, погреб. [94].

Дом с землею и флигелями стоил Беловой при постройке и приобретении земли более 40 тыс. руб. Но по городской оценке стоимость определена в 20 тыс., но и эта цена уже к 1874 г. была высокой[95]. Еще было пустопорожнее место земли по соседству.

После смерти Беловой 2-й этаж каменного дома учрежденной опекой сдавался в аренду -  Благородному собранию за 400 руб. в год; здесь проводились балы. Было оговорено, что  возможно также сдавать комнаты для приезжающих в Минусинск по делам службы чиновников. А после распродажи мебели он не представлял прежнего удобства для проживания и желающих  арендовать его не было[96]. Кроме этого родового имения Беловых было еще место земли на  Новобазарной площади с постройками, оцененное в 800 руб.[97].

Торги были назначены на 1 декабря 1876 г. На торги явились городской голова купец Гусев, а также купцы Кураев и Крылов. Конкурсное управление за всю усадьбу просило 16200 руб. Наивысшую цену на торгах 16205 руб. выдал городской голова Гусев, действовавший  по поручению городского общества. Гусев сразу внес задаток в 1700 руб. Остальные 14505 руб. были  оплачены городской управой спустя две недели. Еще 1,5 тыс. руб. ушли за оформление. Гусев оговорил также право на приобретение 8 простеночных зеркал, диванное зеркало[98].

Находившийся на усадьбе 2-х-этажный деревянный дом, в котором предпочитала жить Белова в последние годы, и в котором умерла, был «старым и ветхим, угрожает разрушением в особенности верхний этаж»[99]. Городская управа еще до приобретения дома в собственность города платила за дом различные налоги – имущественный, страховой пожарный.[100]

После приобретения здания здесь разместили городское училище, несколько комнат в котором  выделили под размещение коллекций создаваемого музея. Музей в доме Беловой находился  более десяти лет, до строительства в 1890 г.  собственного музейного здания. Бывали в этом доме и жившие здесь административно-ссыльные, и бывавшие в городе ученые, посещавшие местный публичный музей. Первый был отдан городскому управлению.

Предположительно, в 1875-1876 гг. городская Дума официально дала улице имя Беловой, уже и так бытовавшее в городской среде. В 1913 г., в честь 300-летия династии Романовых, переименована в Михайловскую, а в 1920 г. – в ул. Ленинскую. (фото указателя  с названием улицы)

В советское время в здании размещались преимущественно школы. К 1930 г. здание занимала школа № 3[101]. На карте 1932 г. угол школьной усадьбы занимал сад.

В 1935 г. передано военному ведомству[102]. В декабре 1941 г. в Минусинск из г. Бежиц (ныне  часть г. Брянска) было передислоцировано Орджоникидзеградское автомобильно-мотоциклетное училище.

Находилось оно в Минусинске по июнь 1943 г. По присланным в Минусинский архив воспоминаниям бывшего курсанта Л. К. Тихонова, в самом 2-хэтажном здании (бывшем доме Беловой) располагался 1-й батальон, а на усадьбе были столовая и клуб. В сквере напротив - спортивный уголок училища, в котором круглосуточно дежурил курсантский пост.

В 1946 г. здание возвращено школе № 4. Созданная  в феврале 1947 г. комиссия по приемке здания определила  необходимость выделения средств на  ремонт здания. В 1962 г.  расположенное в глубине двора здание столовой вместе с прилегающей территорией  было отгорожено от школы и передано автохозяйству (позже Минусинское  автотранспортное пассажирское предприятие).

В 1985 г., после перехода школы № 4 в новое здание, здание передано вновь открытому   медицинскому училищу.

В 1986 г. дом Беловой внесен в список памятников регионального значения как памятник архитектуры.

Каждый уважающий себя город должен иметь свои легенды – о владельцах старинных домов,  о  подземных  переходах,  о видениях-призраках в  этих домах. И до сих пор ходят  слухи о некоей  даме в белом, появляющейся по ночам в коридорах бывшего дома купчихи Матрены Семеновны Беловой.

[1] Ф. 34 оп. 1 д. 613 лл. 17.29.32.

[2] Из книги. Вся красноярская власть

[3] ф. 81 оп. 1 д. 338 л. 17 об.

[4] ф. 17 оп. 1 д. 24 лл. 6, 47об.

[5] ф. 81 оп.1 д.356 л.8

[6] ф. 15 оп. 1 д. 14  л. 2 об; Комлева , с. 100

[7] ф. 17 оп. 1 д. 24 л. 6

[8] ф. 17 оп. 1 д. 24 л. 6, л. 47об.

[9] ф. 118 оп. 1 д. 3 л.39

[10] ф. 21 оп. 1 д. 6 л. 70

[11] ф. 17 оп. 1 д. 34 лл. 84,89,93

[12] Ф. 17 оп. 1д. 29 лл.2, 2об, 3

[13] Ф.17 оп. 1 д. 53 л. 14

[14] Ф. 17 оп. 1 д. 159 л. 134;  ф. 118 оп. 1 д. 13 л. 71-73

[15] Ф. 118 оп. 1 д. 13 л. 74

[16] Комлева, с.

[17]  В. А. Ватин Город Минусинск. Исторический очерк.  с. 247

[18] ГАКК. Ф. 868 оп. 1 д. 21.23.24.25 за 1847-1849 гг.

[19] ф. 17 оп. 1 д. 53 лл. 13,14

[20] Ф. 81 оп.1 д.383 л.181об

[21] Ф.118 оп. 1 д. 11 л. 55 об. ;д. 17 л. 2

[22] Ф. 118 оп. 1 д. 16 л. 56-57

[23] ф. 17 оп. 1 д. 59 лл. 1-7; д. 154 л. 304

[24] Ф.118 оп. 1 д. 13 лл. 9. 10

[25] ф. 118 оп. 1 д. 13 л. 10-11.

[26] Ф. 17 оп 1 д. 159 лл. 203-205; д. 168 л. 30

[27] Свобода и труд, 1917, 7 сентября, с.1

[28] ф. 12 оп. 2 д. 30 л. 129 об.

[29] Свобода и труд, 1917,  8 сентября ; Надежда, 2002, 19 сентября;

[30] Ф.81оп.1 д.786 л.43

[31] ф. 118 оп. 1 д. 3 л. 4

[32] Ф.118 оп. 1 д. 21 л. 27

[33] ф. 118 оп. 1 д. 1

[34] ф. 118 оп. 1 д. 1,  л. 47 и др.

[35] ф. 118 оп. 1 д. 4 л. 16

[36] ф. 118 оп. 1 д. 3 л. 1

[37] Комлева, с. 100

[38] Ф. 118 оп. 1 д. 8 л. 19.

[39] Ватин, с. 234

[40] Ватин В.А. Город Минусинск. Исторический очерк .ч. 1 с. 234

[41] Ф. 118 оп. 1 д. 2

[42] Ф. 118 оп. 1 д. 13

[43] ф. 118 оп. 1 д. 2

[44] Ф. 118 оп. 1 д. 16 л. 56-57

[45] ф. 118 оп. 1 д. 4 л. 20; д. 21 л. 67

[46] ф.118 оп. 1 д. 21 л. 27

[47] ф. 118  оп. 1 д. 11

[48] ф. 118 оп. 1 д. 3 л. 20

[49] ф. 118 оп. 1 д. 3 л.2

[50] ф. 118 оп. 1 д. 3 л. 7,8-18

[51]  ф. 118 оп. 1 д. 3 л. 7,8-18

[52] ф. 118 оп. 1 д. 6

[53] Ф. 118 оп. 1 д. 16 л. 56-57

[54] д. 584, л. 9 об.

[55] Ф. 118 оп. 1 д. 8 л. 19.

[56] ф. 81 оп. 1 д. 699 л. 2; д. 617 л. 116об-117; д. 696 л. 5об. ; д. 699 Л. 3

[57] Ф. 81 оп. 1 д. 1034 л. 6об;     д. 1035 л. 13об-14; д.1047 л. 1

[58] Ф. 81 оп. 1 д. 391 л. 11

[59] Ф. 81 оп. 1 д. 504 лл. 113,118

[60] ф. 8 оп.1 д.711

[61] ф. 81  оп. 1 д. 697 л. 45

[62] Ф. 54 оп. 2 д. 20

[63] ф. 118 оп. 1 д.  21 л 27об.

[64] Ф. 118 оп. 1 д. 21 л. 67

[65] ф. 81 оп.1 д.541 л.6-7

[66] ф. 81 оп. 1 д. 837 л. 21об

[67] Ф. 118 оп. 1 д. 21 л. 55

[68] Ф. 81 оп. 1 д. 2451

[69] ф. 118 оп. 1 д. 3 л. 46; д. 4 л. 22; д. 21 л. 61-62

[70] Ф. 188 оп. 1 д. 1

[71] ф. 118 оп. 1 д. 17 л. 43

[72] ф. 118 оп. 1 д. 25 л. 80

[73] ф. 118 оп. 1 д. 25 л. 26

[74] Ф. 118 оп. 1 д. 16 л. 56-57

[75] ф. 118 оп. 1 д. 21 л. 67

[76] ф. 118 оп. 1 д. 11

[77] Ф.118 оп. 1 д. 11

[78] Там же.

[79] ф. 118 оп. 1 д.  21 л. 54

[80] ф. 118 оп. 1 д. 21 л. 56

[81] ф. 118 оп. 1 д. 3, л. 44

[82] Ф. 118 оп. 1 д. 16 л. 1

[83] Ф.118 оп. 1 д. 23 л. 31

[84] Ф. 188 оп. 1 д. 5

[85] ф. 17 оп. 1 д. 75 л. 607; д. 76 л. 95,103;

[86] Ф. 118 оп. 1. Д. 11

[87] Ф. 118 оп. 1 д. 11

[88] Ф. 118 оп. 1 д. 21 л. 25

[89] ф. 118 оп. 1 д. 24

[90] Ф.118 оп. 1 д. 22

[91] Ф. 118 оп. 1 д. 21 л. 20

[92] Ф. 12 оп.2 д. 2 л. 129об;

[93] Ф. 81 оп. 1 д. 1822

[94] Там же

[95] ф. 118 оп.1 д.16 л.81-82

[96] Ф. 81 оп. 1 д.1821 л.58

[97] ф. 81 оп. 1 д. 1819 лл. 29, 35.38

[98] Ф. 81 оп. 1 д. 1819 л. 37-38; д. 1821 л. 62

[99] Ф. 81 оп. 1 д. 1821 л. 58

[100] ф. 81 оп. 1 д. 1821 л. 76-77

[101] Р-33.1.77.109

[102] Р-33.1.95.24

• 01-20.jpg